Александр Чупрун
К вопросу о сыроедении
ГЛАВЫ ИЗ КНИГ
Глава двадцать первая
НАТУРИЗМ, ЗДОРОВЬЕ, ДОЛГОЛЕТИЕ
Всякий, кто приводит цифры сравнительно высокого долголетия среди вегетарианцев, тут же получает «коварный» вопрос о том, почему есть немало примеров долголетия и среди народов, не брезгующих большими количествами жирного мяса. И хотя наша пресса помаленьку занимается вегетарианской пропагандой, но уж в таких безобидных вариантах… Например, можно прочесть в газете куцую заметочку о том, что в Германии провели обследование и выяснили: у вегетарианцев вязкость крови и артериальное давление ниже, чем у тех, кто ест мясо. Для самих вегетарианцев это старая «новость». У мясоедов гораздо чаще, пишут в газете, развивается поэтому атеросклероз и инфаркт.
Такие заметочки — всего лишь повод для иной жены заметить мужу за обедом:
— Вась, остановись. Пятую котлету, пожалуй, оставь на завтрак, не то атеросклероз с инфарктом схлопочешь. Кто мне вчера эту заметку про вегетарианцев читал?..
Раскроем книгу Л.Боброва «Поговорим о демографии», выпущенную в серии «Эврика» в 1974 г. Автор рассказывает:
«Вскоре после переписи 1959 года было обследовано одновременно более 40 тысяч человек в возрасте 80 лет и старше… Почти все были худощавыми. Исключение составляли не только тучные, но и просто полные. Вегетарианцами оказались лишь 10 процентов. Еще меньше тех, кто ел главным образом мясное. Большинство предпочитало разнообразие в пище…»
Давайте-ка подумаем хорошенько, что же означают слова «лишь 10 процентов». Они означают непонимание в силу предвзятости автора: ведь если среди населения в целом едва ли наберется десятая доля процента вегетарианцев, или один человек на тысячу, а среди долгожителей их оказывается десять процентов, т. е. сто человек на тысячу, то выходит, что у вегетарианцев, хотя они и делают много ошибок в питании, все же в сто раз больше шансов попасть в долгожители, чем у тех, кто «предпочитает разнообразие в пище». Вот как можно извратить совершенно ясные статистические данные! И этот «мудрый» вывод кочует, между прочим, по страницам популярной литературы, читатель глотает его, не думая, а авторы переписывают его, тоже не утруждая своих уважаемых извилин. Это и называется не видеть в упор.
Справедливости ради рассмотрим тот факт, что наряду, скажем, с долгожителями-абхазцами, употребляющими много винограда, фруктов, овощей и зелени, основная пища которых молочно-растительная, высокие показатели долголетия дает и Кабардино-Балкария, где едят много жирного мяса, а уж что говорить о далеко не райских условиях жизни в Якутии, с ее суровым климатом? И там, среди якутов и эвенков, немало долгожителей.
В чем же дело? А в том, что отдельные группы населения, издавна живущие в той или иной местности, отличаются друг от друга некоторыми особенностями в физиологии организма («адаптивные группы»). Скажем, нганасаны приобрели устойчивость к особо жирной пище; соответствующий фермент, расщепляющий жир, у них намного более активен. Как это произошло? Путем жестокого естественного отбора. Дети не рождаются одинаковыми, и те, кто от рождения был поспособнее к перевариванию жирной пищи, выживали и давали потомство, в котором признак закреплялся и усиливался из поколения в поколение, опять же через жестокий отбор.
В общем можно сказать, что человек по своей природе был и остается вегетарианцем, а отдельные популяции людей, живущие в условиях, далеких от исходных, в которых жили миллионы лет наши предки, ценой жестокого естественного отбора приобрели только лишь определенную устойчивость к новым и враждебным факторам среды, в том числе и к несоответствующей пище. Но путь к вегетарианству открыт и для этих популяций и был бы для них, несомненно, благотворным. Профессор В.В.Бунак, выдающийся советский антрополог, в комментариях к книге Дж. Харрисона и др. «Биология человека» (М., 1968 г.) высказывает такую мысль:
«В эксперименте установлено, что некоторые индивидуумы легко приспосабливаются к пище, богатой жирами. Было бы интересно выяснить, одинаково ли легко осуществляется переход от привычной, богатой жиром мясной пищи к питанию исключительно растительными продуктами и может ли популяция в целом без ущерба для себя завершить такой переход на протяжении жизни одного поколения».
Не требует доказательства общеизвестная истина: что способствует здоровью, то и продлевает жизнь. Что говорит в последнее время все чаще геронтология? Процитирую известного киевского ученого, члена-корреспондента АН УССР В.Фролькиса:
«Следует подчеркнуть, старение — сложный, многозвеньевой процесс, потому наиболее результативным может быть воздействие сразу на многие «горячие точки» стареющего организма. И знаете, очень эффективным оказалось самое простое! Например, калорийно недостаточное, но качественно полноценное питание. Да и проверен этот рецепт основательно. Если даже пренебречь советами на этот счет врачевателей древности, все равно уже давно, на заре нашего века, был научно доказан, подтвержден в десятках лабораторий мира тот факт, что ограниченное питание продлевает жизнь подопытных животных на 50—100 процентов. При этом у них резко замедляется и темп возрастных неблагоприятных изменений. Вот эта закономерность в какой-то мере подходит людям. И наблюдения нашего института свидетельствуют: чем калорийнее была в прошлом пища пожилого человека, тем ярче выражены у него патологические изменения сердечно-сосудистой системы».
Нет никакого сомнения, что избыточное белковое питание и может быть одной из главных причин (если не главнейшей) акселерации, преждевременного созревания молодежи, в том числе и в половом отношении. Акселерация вообще есть признак сокращения общей продолжительности жизни.
У юных спортсменов-москвичей, по наблюдениям проф. Р.Е.Мотылянской, половое созревание замедляется на полтора-два года. Но в общем-то молодежь ныне созревает на три года раньше! И пока не перестроим питание, приблизив его максимально к естественному, акселерация останется непобежденной. Ведь не скоро вся молодежь поголовно будет проводить досуг на стадионах в борьбе с акселерацией, тут — наоборот — скорей хочется стать взрослым!
А смерть от инфаркта в 30—40 лет уже перестала быть редкостью.
Учитывая сказанное, думается, что в экспериментах сыроедов содержится также и глубокий нравственный и социальный смысл.
Связан этот способ питания человека и с проблемой выживания людей в аварийных ситуациях.
Но главная ценность натуризма, в особенности для нашего общества, в том, что он прививает момент ответственности человека перед обществом за свое здоровье, вопреки бытующей точке зрения, что здоровье — это дело наших врачей, им за то держава деньги платит, а наше дело — транжирить его как попало, раз это тоже «государственное имущество».
Натуристы — в первых рядах тех, кто откликнулся на призыв академика Н.М.Амосова «завести моду на здоровье».
Но ломать старые привычки нелегко, намного легче — сообща, и для иных пригоден лишь такой крайний путь, как вегетарианские поселения (колонии). Хотя это, как говорится, «на любителя»…
Обстоятельства таковы, что человек может сделать поворот к здоровой жизни, только исключив себя из общества в отношении способа питания.
Нельзя не отметить, что признание и дальнейшая разработка проблемы сыроедения таят в себе дальнейшие возможности повышения эффективности народного хозяйства.
Ведь животноводство уже слишком дорого стоит и потому не имеет далекой перспективы.
Цифр по СССР у меня нет, но в Венгрии, например, уже 61 процент земли, используемой в сельском хозяйстве, служит непосредственно или косвенно для производства и удовлетворения кормами потребностей животноводства.
Венгерский экономист Пал Шаркань, приводящий эти данные в своей книге «Сельское хозяйство будущего», совершенно правильно обращает внимание на то обстоятельство, что сельское хозяйство существует для человека, а не наоборот.
Массовое сыроедение положило бы конец обслуживанию животных, порабощению домашними животными человека.
Серьезной проблемой становится и отравление отходами животноводства окружающей среды. Воздух, даже на значительном расстоянии, вокруг животноводческих помещений наполнен мало ласкающими обоняние запахами, а вдобавок и положительными ионами, угнетающими жизнедеятельность в человеческом организме.
На планете уничтожено уже две трети лесов, чтобы посеять зерновые… Но в перспективе человек снова вернется в лес, который ему придется посадить, когда почва вконец будет истощена.
Снова кормить его будут главным образом деревья и кустарники, давая плоды, ягоды, орехи. Да еще овощные плантации.
Уже подсчитано, что выращиваемая на каждом гектаре леса органическая масса гораздо больше той, какую может дать поле: лес в 4-5 раз более продуктивен, чем пашня.
Человек — покоритель Природы — уже выбросил белый флаг.
Но — пока только в экологическом плане. На очереди — медицина, все большее внимание уделяющая экологии человека.
Призывов жить в согласии с природой мы слышим более чем достаточно. Но как это делать, точно знают лишь одни натуристы, пока что весьма немногочисленные.
Но не все вопросы решаются большинством голосов. И вслед за ними все больше идет тех, кто понял мудрый афоризм Поля Брэгга: «Медицина — лишь полумера, причина заболевания остается вне медицины, и лекарство не достигает ее».
Если мы хотим жить в согласии с природой, нам придется принимать ее правила. Поэтому и возникает потребность в уроках контркультуры — контркультуры натуризма, в изучении натуропатии.
Член Британской ассоциации натуропатов Харри Бенджамин, уже упоминавшийся здесь, говорит:
«Может показаться странным, что так мало людей принимает столь ясную, простую и логичную теорию и практику естественного лечения. Почему ее не принимают умы медицины, не говоря уже о рядовом враче?
Натуропатия и ортодоксальная медицина — два слишком противоположных явления.
Чтобы признать новую для нее теорию и практику, официальная медицина должна была бы полностью отказаться от всех своих теперешних идей и начать всю работу сначала.
Кроме того, громадную роль здесь играет и консерватизм человеческого ума. Да и у какого медика со званиями, учеными степенями, общественным положением, почетом хватило бы сил и мужества признать, что все, чему он учит, — неверно.
Поэтому в настоящее время нет надежды на то, что официальная медицина окажется способной пересмотреть свои догмы и наконец встать на единственно верный путь естественного лечения.
Медицина будет продолжать «совершенствовать» свои методы, будет изобретать новые антибиотики, новые вакцины, препараты, будет с еще большей ловкостью вырезать у людей «лишние, ненужные» органы.
Так что на земле вскоре трудно будет встретить человека, у которого не будет отрезана часть его тела.
Но если нет пока надежды, что все — и медики, и их бесчисленные пациенты — поймут, что путь к здоровью только один — через естественное лечение и естественный образ жизни, то на это способны, по крайней мере, отдельные лица».
Мы знаем, что идея может обгонять свое время даже на многие столетия, если она родилась в обществе, не готовом к ее восприятию.
Американцы, правда, всего десять лет смеялись над идеями Норберта Винера, прежде чем начали делать компьютеры… Но, как сказал Виктор Гюго, нет ничего сильнее идеи, время которой пришло.
Похоже, что время натуризма наступает. И уже в следующем столетии человечество, быть может, осуществит страстный призыв Аршавира Тер-Ованесяна, которым он начинает одну из своих книг:
«Сырые растительные продукты должны быть единственной пищей человека.
Обычаю есть вареные продукты должен быть положен конец во всем мире раз и навсегда. Таков приговор науки.
Потребление вареного — самое страшное варварство в истории, варварство, не осознаваемое никем, бессознательной жертвой которого является каждый».
